Сущность и факторы институциональных изменений. В неоклассическом подходе считается, что трансакционные издержки равны нулю, права собственности полностью специфицированы, институты оказываются свободными благами, автоматически обеспечивающими эффективное размещение ресурсов и экономический рост через создание новых возможностей для производства. Другими словами, эффективные институты создают такие стимулы, которые обеспечивают экономический рост. Поэтому институциональные изменения не имеют существенного значения, и эффективность размещения ресурсов не зависит от имеющегося набора правил.
В действительности теория институциональных изменений имеет большое значение для понимания происходящих в обществе процессов.
Институциональные изменения означают изменения институциональной структуры как набора взаимосвязанных формальных правил и неформальных ограничений, определяющих систему стимулов для экономических агентов.
Причину изменений Т. Веблен видит в склонности человека к «бессмысленной», непрагматической творческой деятельности и экспериментированию («праздное любопытство»), что, по мнению американского ученого, является главным источником социальных, научных и технических изменений. «Праздное любопытство» создает новые стереотипы мышления и поведения и соответственно – новые институты. Другой источник изменений – конфликты между самими институтами, особенно теми, которые сложились в разные исторические и культурные эпохи. Наконец, главными факторами институционального развития по Й. Шумпетеру выступают инновационная деятельность предпринимателей и других активных членов общества и технологический прогресс.
|
|
По мнению Д. Норта, факторы (источники) изменений вытекают из изменений во внешней среде, а также обусловлены накоплением опыта и знаний и объединением этих факторов в мысленных (ментальных) конструкциях действующих лиц. Изменения в относительных ценах – достаточно глубоко исследованный источник институциональных изменений в ходе исторического процесса, но тем не менее изменения в предпочтениях тоже важны. Накопление опыта и знаний ведет к построению новых моделей осмысления окружающей среды . в свою очередь такие модели вносят изменения в относительные цены потенциальных решений из множества возможностей, имеющихся у субъектов изменений.
В действительности механизм институциональных изменений запускается путем объединения внешних изменений и внутреннего накопления знаний1.
Изменения в формальных правилах могут стать результатом юридических изменений, законодательных изменений, изменений в регулирующих правилах, вводимых властными структурами, а также изменений в конституции, определяющей метаправила, по которым строится вся система правил.
|
|
Изменения в неформальных ограничениях осуществляются постепенно и нередко формируют у индивидов альтернативные модели поведения, связанные с новым восприятием выгод и издержек.
Дискретные и непрерывные институциональные изменения. Д. Норт под дискретными изменениями понимает радикальные изменения в формальных правилах, которые обычно происходят в результате завоевания или революции2. Такие дискретные изменения имеют некоторые общие черты с прерывистыми эволюционными изменениями (характеризуемыми «точечным равновесием»). Однако из истории известно, что они редко бывают настолько революционными, как представляется. Если формальные правила меняются, то неформальные ограничения быстро изменяться не могут, так как опираются на укоренившееся культурное наследие, устойчивые стереотипы мышления и способы действий.
Поскольку лимитирующим фактором оказываются неформальные правила, то институциональные изменения преимущественно непрерывны (инкрементны) и кумулятивны3.
Кумулятивным называется институциональное изменение, возникающие вследствие сдвигов во второстепенных правилах и постепенного изменения правил более высокого порядка, отражающего нарушение институционального равновесия. Непрерывное институциональное изменение означает доминирование адаптации экономических агентов на пределе или малыми приращениями. Непрерывные изменения возможны в такой институциональной среде, которая допускает новые сделки и компромиссы между игроками. Непрерывность изменения правил обусловливается существованием эффектов возрастающей отдачи и сопряженных с ними сетевых внешних эффектов, обучения, координации и адаптивных ожиданий. Эффект возрастающей отдачи означает рост функциональных параметров институтов как проявление «экономии от масштаба». Сетевой внешний эффект – вид эффекта, возникающий, когда не отраженные в системе цен выгоды или издержки являются следствием изменения количества участников сети. Эффект обучения означает уменьшение трансакционных издержек по мере того, как расширяется использование института. Эффект координации (или преимущества от сотрудничества с другими агентами) выражается в уменьшении трансакционных издержек тех, кто следует принятому правилу поведения, а отклонение от него становится невыгодным. Адаптивность ожиданий производна от ценности опыта и обусловлена ограниченной рациональностью. Другими словами, расширение применения определенного института укрепляет ожидания, и его доминирование будет усиливаться.
Д. Норт ссылается на утверждение Б. Артура, согласно которому результатом действия вышеописанных механизмов могут быть четыре состояния: 1) множественное равновесие, при котором возможны различные решения с неопределенным итогом . 2) неэффективность – лучшее решение проигрывает в конкурентной борьбе, потому что у него не нашлось достаточного количества сторонников . 3) блокирование (lock-in) – однажды принятое решение в дальнейшем трудно изменить . 4) зависимость от траектории предшествующего развития (path-dependence) – вследствие случайных обстоятельств может быть принято такое решение, которое поведет развитие по строго определенному пути4.
Следовательно, направленность изменений определяется траекторией предшествующего развития. Политические и экономические организации, которые образовались вследствие существования институциональной матрицы, стремятся сохранить институциональную структуру. Интересы существующих организаций, воспроизводящие зависимость от траектории развития, и мысленные модели действующих лиц, воспроизводящие идеологии, рационализируют существующую институциональную матрицу и, следовательно, напрявляют восприятие субъектов в сторону политики, реализация которой происходит в интересах существующих организаций. В целом заданная институциональная матрица формальных правил, неформальных ограничений и характеристик принуждения будет «подстраивать» выгоды и издержки в сторону альтернатив выбора, совместимых с существующей институциональной структурой. Постепенность изменения обусловливает важность первоначального институционального выбора, которая определяет траекторию институциональных изменений, а также экономическое развитие в долгосрочной перспективе.
|
|
Типы и субъекты институциональных инноваций. Основную роль в институциональном развитии играют институциональные инновации, т.е. те новшества, которые осуществляются в формальных и неформальных правилах и при их взаимодействии. Здесь необходимо вспомнить теорию экономического развития Й. Шумпетера5. Основные пять типов инноваций были определены Й. Шумпетером в виде внедрения новой технологии производства известных продуктов, организации производства новых продуктов, открытия новых рынков продуктов и ресурсов, а также организационных нововведений. Роль главного создателя новых комбинаций факторов производства играет предприниматель. Под влиянием перечисленных инноваций экономическая система выводится из состояния равновесия, а на предпринимателя возложена дестабилизирующая функция.
Позже Д. Норт охарактеризовал предпринимателя как главного организатора новых институциональных соглашений, уменьшающих неопределенность и создающих базу для поиска компромисса в конфликте интересов. Таким образом, на предпринимателя возлагается не только дестабилизирующая функция, но и созидательная, а именно функция создания предпосылок для достижения нового равновесия. Нужно отметить, что под предпринимателем Д. Норт понимал лицо, принимающее решение, а также политического деятеля.
|
|
Рассуждения Й. Шумпетера относятся к процессу создания частных благ. Многие институциональные инновации, институты и правила носят характер общественных благ, которым присущи три свойства:
· неизбирательность: использование института одним человеком не уменьшает степени его доступности для остальных, что способствует координации деятельности агентов .
· неисключаемость: никому не запрещается использовать правило (институт), даже если он не участвовал в его создании .
· неисчерпаемость: использование института одним индивидом не уменьшает полезного эффекта от использования этого института другим индивидом, так как распространение правила снижает неопределенность во взаимодействиях агентов.
Таким образом, институциональные инновации могут носить характер общественного, частного и клубного блага, учитывающего иерархическую структуру правил. Инновации как частные блага ограничиваются рамками организации, и инноватор может контролировать их использование как внутренних институтов, структурирующих взаимодействие между членами организации. Инновации, созданные внутри организации, зачастую трудно воспроизвести в рамках других организаций. Институциональные инновации могут носить характер и клубного блага, т.е. блага, круг пользователей которого можно поставить под контроль и ограничить. Эти инновации могут опираться на гибридные формы, объединяющие элементы как организации, так и рыночных контрактов.
В целом эффективность действий собственно предпринимателя уменьшается, если институциональная инновация приобретает иной характер, чем характер частного блага. Значит, существуют субъекты институциональных инноваций, альтернативные предпринимателю как таковому. С позиций НФИЭТ это объясняется следующим образом.
Во-первых, выделяются клановые соглашения, где центральное место занимают принципы личного знакомства и личной зависимости. Важную роль играет личная репутация индивида, его способность установить доверительные отношения с членами клана. Субъект инновации в этом случае – не отдельный индивид, а сообщество индивидов, группа, network, команда.
Во-вторых, известны коллективные соглашения, которые также строятся на доверительных и солидаристских началах, но не имеют локального характера и распространяются на незнакомых между собой людей. Субъектом инноваций здесь являются социальные движения.
В-третьих, гражданское соглашение задает базовые рамки для деятельности демократических институтов и направлено на реализацию общественного интереса. Тогда субъектом инноваций выступает государство или те группы, которые контролируют государство.
Таким образом, кроме предпринимателя субъектами институциональных инноваций, а значит и институциональных изменений, могут быть домашние хозяйства, фирмы, группы, социальные движения и государство. Если в строках таблицы указать инновации как различные типы благ (объекты институциональных изменений), а в столбцах – разных субъектов инноваций, то получится объектно-субъектная матрица (рис. 8.1), позволяющая выяснить сравнительные преимущества разных субъектов инноваций в осуществлении изменений6.
Инновация | Инноватор | |||||
предприниматель | домашнее хозяйство | фирма | группа | социальное движение | государство | |
А. Частное благо | А1 (4) | А2 (2) | А3 (2) | А4 (3) | А5 (1) | А6 (0) |
Б. Клубное благо | Б1 (3) | Б2 (2) | Б3 (2) | Б4 (4) | Б5 (3) | Б6 (0) |
В. Общественное благо | В1 (2) | В2 (0) | В3 (3) | В4 (1) | В5 (3) | В6 (4) |
Рис. 8.1. Взаимосвязь объектов и субъектов институциональных инноваций
и их сравнительные преимущества
Для каждого сочетания после шифра в скобках указана сравнительная оценка действий инноваторов: 4 – максимальные стимулы к инновациям, 2 – средние, 0 – минимальные. Оценка сравнительных преимуществ в осуществлении разных типов инноваций показывает, что самыми эффективными являются сочетания А1, Б4 и В6, выделенные серым цветом. Инновацию как частное благо создает и контролирует предприниматель, он также получает прибыль инноватора (А1). В производстве инновации как клубного блага эффективными оказываются действия групп, которые наиболее соответствуют производству этого клубного блага. Государство, а затем социальные движения и фирмы наиболее способны обеспечить институциональные инновации как общественные блага. Домашние хозяйства играют консервативную роль, так как институциональные инновации способны изменить границу между частной и общественной жизнью, поставить под угрозу существующие рутины. Фирмы и домашние хозяйства нейтральны к производству «частных» инноваций, поскольку получение возможных выгод может перекрываться ростом издержек на изменение рутин7. Подобный анализ позволяет сделать соответствующие выводы для каждого конкретного случая институциональной инновации.
Концепции институциональных изменений. Теория институциональных изменений считается экзогенной, если институциональные изменения объясняются на основе действия внешних факторов. В этом случае институциональные изменения исследуются методом сравнительной статики при игнорировании их кумулятивности. Сравнительная статика – метод исследования, в котором сравниваются два равновесных состояния без учета того, как происходит переход от одного к другому. Более интересными являются эндогенные теории институциональных изменений, учитывающие эндогенные факторы этих изменений.
В настоящее время в экономической науке нет единой, общепризнанной теории институциональных изменений. Ее место занимают несколько различных концепций, рассмотренных В.Л. Тамбовцевым 8.
В качестве базовой может быть принята концепция, разделяемая Х. Демсецем, Дж. Умбеком, Б. Филдом. В этой концепции изменения институтов, прежде всего прав собственности, объясняются изменениями в относительных ценах экономических ресурсов. Государство и политические процессы – пассивные факторы, принимающие любые изменения, обусловливающие рост чистой общественной выгоды. При этом подходе внимание акцентируется преимущественно на существовании спроса на институциональные изменения со стороны экономики, обусловленного недостаточной эффективностью использования ресурсов. При этом не учитывается потенциал их предложения, который зависит от способности и желания политического порядка обеспечить новую институциональную среду. Причем игнорируется и то, что вводимые правила повлияют на перераспределение богатства.
Ограниченность этого подхода породила несколько альтернативных концепций. Прежде всего это подход Д. Норта, отличительная черта которого – явное введение в анализ процессов, происходящих на политическом рынке, и наличие на нем положительных трансакционных издержек. Д. Норт поставил под сомнение широко распространенное мнение о том, что институты представляют собой прежде всего средства экономии издержек хозяйственной деятельности, поскольку повышают уровень определенности внешней среды и сокращают затраты на поиск и обработку информации, т.е. уменьшают трансакционные издержки как часть общих издержек хозяйствования. Он показал ошибочность этого мнения, так как оно исходит из предпосылки о том, что конкуренция среди институтов обеспечивает выживание тех из них, которые способствуют использованию ресурсов с наибольшей эффективностью.
Препятствием такому исходу служат различные факторы, центральный из которых – высокие трансакционные издержки осуществления институциональных изменений. Д. Норт указывал:
«… поскольку трансакционные издержки не являются нулевыми, можно ожидать формирования различных моделей экономического поведения, отражающих различия в том, насколько успешно конкретная институциональная система снижает трансакционные
(и трансформационные) издержки… Но если вопрос состоит в том, каким образом мы пришли к сегодняшним институтам, и если пройденный нами путь ограничивает будущий выбор имеющихся у нас альтернатив, то мы можем утверждать не только то, что история имеет значение, но и то, что устойчивость плохо функционирующих экономик и многовековая дивергентная модель развития происходят из одного корня»9.
В другой своей работе, характеризуя роль государства в формировании эффективных прав собственности (т.е. способных обеспечить наибольшую общественную эффективность использования ресурсов), Д. Норт отмечал: «Политическим системам органически присуща тенденция производить на свет неэффективные права собственности, которые приводят к стагнации и упадку. Тому есть две основные причины. Во-первых, доходы, которые получают правители, могут оказаться выше при такой структуре собственности, которая хотя и неэффективна, но зато легче поддается контролю и создает больше возможностей для взимания налогов, чем эффективная структура, которая требует высоких издержек контроля и сбора налогов. Во-вторых, правители, как правило, не могут позволить себе устанавливать эффективные права собственности, поскольку это может оскорбить одних подданных и тем самым поставить под угрозу соблюдение прав других. Иначе говоря, даже если правители захотят принимать законы, руководствуясь соображениями эффективности, интересы самосохранения будут диктовать им иной образ действий, поскольку эффективные нормы могут ущемить интересы сильных политических группировок…»10.
Другой подход к проблеме отражает предложенная В. Раттеном и Ю. Хайями теория индуцированных институциональных инноваций. Они пытаются в равной мере учесть как экзогенные изменения, порождающие спрос на новые институты, так и политические и культурные ограничения на предложение институциональных изменений. Экзогенные изменения в технологиях, обеспеченности ресурсами или в потребительском спросе создают неравновесие на рынках факторов производства, из которого и вырастает спрос на институциональные изменения. При этом институциональные инновации предлагаются для того, чтобы сохранить достающуюся государству (или его функционерам – «политическим предпринимателям») долю частных доходов. Поскольку рост частных доходов не тождествен социальному благосостоянию, предлагаемые властью институциональные инновации могут быть неэффективными с точки зрения всего общества. Эта теория подчеркивает не только культурную ограниченность предлагаемых институциональных изменений, но и выдвигает на передний план фактор частного дохода институционального инноватора.
Кроме этих концепций выделяется «распределительная» теория институциональных изменений Г. Лайбкепа. По его утверждению, нет гарантии того, что институциональное изменение всегда будет обеспечивать рациональное использование ресурсов и быстрый экономический рост11. Любое изменение прав принятия решения по использованию ресурсов вызывает сдвиги в распределении богатства и политической власти. По его мнению, отношение отдельных экономических агентов к предлагаемой институциональной инновации определяется чистыми выгодами, которые они ожидают получить от осуществления последней. Возникающий конфликт интересов находит свое разрешение в процессе ведения политических переговоров и заключения соответствующих соглашений (контрактов). Суть контрактной проблемы заключается в придумывании политически приемлемых распределительных механизмов для указания получателей выгод от институционального изменения в течение того времени, пока сохраняются их производственные преимущества. Эти экзогенные изменения могут породить политическое неравновесие и вызвать спрос на институциональные инновации. Мотивами возникающего контрактного процесса являются осознаваемые потери от существующей неэффективной институциональной структуры и ожидаемая чистая выгода, которую можно реализовать за счет исключения этих неэффективностей. Однако влиятельные стороны, которым угрожают потери в новой институциональной структуре, в состоянии блокировать выгодные институциональные изменения, если только эти потери не будут им приемлемым образом компенсированы. Высокий уровень трансакционных издержек на политическом рынке ведет к тому, что такие факторы, как многочисленность сторон политического контрактного процесса, разнородность групп специальных интересов, информационная асимметрия и неравномерность в распределении богатства, могут в результате привести к появлению социально неэффективных конечных результатов, т.е. к принятию не наилучших политических решений по изменению формальных правил.
Еще одной теоретической концепцией является подход Дж. Найта, который привлек внимание к проблеме безбилетника в связи с процессами заключения политических сделок по поводу осуществления социально эффективных институциональных изменений. Рациональный экономический агент не будет принимать участия в подобном контрактном процессе, поскольку в случае его успешного завершения он без всяких затрат получит часть общей выгоды. Дж. Найт трактует социальные взаимодействия как контрактные процессы и вводит понятие асимметричного распределения силы в обществе в качестве первичного объяснения институциональных изменений. При этом институциональная структура может неточно отражать имеющуюся асимметрию распределения ресурсов в связи с индивидуальными издержками заключения и осуществления контрактов, высокими трансакционными издержками коллективных действий и значительной неопределенностью в соотношении предпринимаемых действий и их фактических конечных результатов. Спрос на институциональные изменения возникает со стороны частных агентов, заботящихся исключительно о собственном благе. Лишь случайно общественное разрешение распределительного конфликта может привести к конечным результатам, оказывающимся также социально желательными. По мнению Дж. Найта, гипотеза о том, что исключаются неэффективные институты, должна быть отброшена, поскольку власть (возможность насилия), как правило, распределена в обществе неравномерно. Соответственно «развитие и изменения суть функции распределительного конфликта по поводу значимых социальных благ, в то время как устойчивость и стабильность суть функции непрерывной способности институциональных правил обеспечивать распределительные преимущества»12.
На основе анализа концепций Д. Норта, Дж. Найта и других А.Е. Шаститко предложил схему институциональных изменений исходя из того, что институты обладают не только координационной, но и распределительной природой 13. За точку отсчета принимается институциональное равновесие. Развитие означает нарушение равновесия и движение к новому равновесию в долгосрочной перспективе. Вслед за Д. Нортом под институциональным равновесием стали понимать такую ситуацию, в которой при данном соотношении сил игроков и данном наборе контрактных отношений, образующих экономический обмен, ни один из игроков не считает для себя выгодным тратить ресурсы на изменение соглашений. Набор равновесных стратегий игроков отражает их сравнительную переговорную силу. Причем присутствует асимметричность распределения переговорной силы между сторонами. Из теории игр известно, что может существовать множество равновесных состояний, но только часть из них может соответствовать критерию Парето-оптимальности. Институты определяют структуру стимулов для экономических агентов, деятельность которых осуществляется через организации, обеспечивающие достижение частично совпадающих целей их участников. Тогда стабильность институциональной системы зависит от структуры стимулов, так как они определяют направления и интенсивность действий агентов, т.е. будут ли они действовать в рамках существующей системы правил или будут стремиться изменять данные правила. Через организации осуществляется накопление явных и неявных знаний и человеческого капитала для адаптации к существующим внешним ограничениям и для изменения этих ограничений. В результате инвестирования средств в знания и по мере обучения экономических агентов изменяется их восприятие внутренней и внешней среды организации, что означает и изменение воспринимаемых относительных издержек осуществления действий ее участниками. Трансформация данных восприятий означает нарушение равновесия системы относительных цен, которые, изменяясь, ведут к сдвигам в сравнительной переговорной силе сторон. Изменения переговорной силы ведут к нарушению институционального равновесия, так как у сторон появляется стимул к изменению условий контрактов. Однако иерархическая структура правил обеспечивает относительную стабильность институционального равновесия, так как изменение правил более высокого порядка требует существенно более высоких издержек, чем изменение правил низших порядков, например контрактов. Если институты обеспечивают стимулы к производительной деятельности, то это приводит к инновациям в сфере технологии, организации, создании новых рынков и продуктов. Результатом являются изменение относительных цен, а вместе с ним сдвиги в сравнительной переговорной силе сторон, участвующих в контрактном процессе на политическом рынке. Эти сдвиги обусловливают изменения в институциональной среде, которые являются попытками закрепить новое положение через правила с асимметричными распределительными свойствами. Тем самым может быть подорван стимул к производительной деятельности как у выигравших, так и у проигравших,
т.е. институциональные изменения связаны с риском для всех его участников. Таким образом, институты, нацеленные на совершенствование производства, порождают такое изменение относительных цен и создание таких организаций, которые обеспечивают отдельным группам агентов получение распределительных преимуществ и в новой системе правил. Эти правила могут препятствовать производительной деятельности и, наоборот, поощрять ее. Нет никаких гарантий, что будут созданы социально эффективные институты. В соответствующих условиях преобладающей может стать распределительная природа институтов, а координационные аспекты воспроизводятся как побочные результаты распределительных.
В целом современные концепции институциональных изменений связывают возможности государства реально изменять формальные институты с двумя вопросами: 1) распределение сил в обществе и на политическом рынке, т.е. распределение выгод и потерь от намечаемого изменения, которые могут понести определенные группы специальных интересов . 2) величина издержек на осуществление требуемого коллективного действия, которая может оказаться запретительно высокой, несмотря на значительные потенциальные выгоды. Здесь необходимо остановиться на особенностях политического рынка, под которым понимаетсяинституциональный механизм, обеспечивающий взаимодействие между различными индивидами и группами по поводу формирования системы правил. Он охватывает совокупность субъектов, организаций и процедур, обусловливающих формирование и изменение институциональной среды. На этом рынке происходят институциональные соглашения по поводу формальных правил. Потенциальная неэффективность процесса создания формальных институтов является производной от неэффективности политического рынка. Именно на политическом рынке качество услуг, предоставляемых избирателям законодателями, измерить наиболее сложно. Несовершенство политического рынка делает функционирование законодательных и исполнительных органов власти непрозрачным для других агентов, что воспроизводит проблему асимметричной информации, а также ухудшающего отбора и морального риска. Представители власти дают нереалистичные обязательства, а получив соответствующие должности, решают частные проблемы или проблемы определенных групп интересов. Важнейшей особенностью политического рынка являются доминирование самовыполняющихся соглашений и высокие издержки оценки деятельности исполнителей в процессе выполнения соглашений. Самовыполняемость соглашений основана на инвестициях в репутацию.
В связи с этим В.Л. Тамбовцев развивает альтернативную концепцию – институциональный рынок как механизм институциональных изменений. Внедрение институциональных инноваций осуществляется через так называемый институциональный рынок. Как отмечает С. Пейович, «рынок институтов – это процесс, который позволяет индивидам выбирать правила игры в их сообществе. Посредством своих добровольных взаимодействий индивиды оценивают преобладающие правила, определяют и проверяют пригодность новых. Важнейшей функцией этого конкурентного рынка выступает, следовательно, поощрение институциональных инноваций и форм адаптивного поведения»14. На рынке институтов происходит их конкуренция (метаконкуренция, по Ф. Хайеку). Под «конкуренцией между правилами» понимается конкуренция между индивидами и группами, которая осуществляется посредством правил и институтов. Она показывает, как распределение индивидов или групп по градациям «шкалы правил» определяется относительными успехами, которые различные правила помогают получить их соответствующим пользователям. Победа того или иного института означает, что он получил массовое распространение в экономическом поведении хозяйствующих субъектов, а проигрыш показывает, что данное правило перестает применяться вообще или ему следуют изредка в определенных ситуациях. Следование индивида тому или иному правилу обусловливается не только текущими экономическими выгодами, но и социокультурными условиями.
Различия между политическим и институциональным рынком состоят в том, что через политический рынок вводятся правила, результаты, использования которых хозяйствующими субъектами приносят ту или иную выгоду игрокам политического рынка, а на институциональном рынке действуют правила экономического поведения, результаты следования которым оцениваются как выгодные самими хозяйствующими субъектами.
Обобщая концепцию институциональных изменений, В.Л. тамбовцев отмечает три важных момента:
· институциональные изменения можно рассматривать на основе общего понятия жизненного цикла, т.е. следует выделять фазы зарождения изменения (институциональную инновацию), функционирования института и его отмирания, что может являться одновременно и фазой возникновения нового института .
· внутри фазы институционального нововведения выделяется три основных источника инноваций – заимствование, непреднамеренное изобретение, целенаправленное (преднамеренное) изобретение или институциональное проектирование .
· на этапе распространения нового института важно различать два принципиальных механизма: государственное принуждение к использованию, предполагающее выбор нового института через механизм политического рынка, и добровольное принятие хозяйствующими субъектами нового правила через механизм рынка институтов.
С позиции этого подхода делается вывод: отобранные на политическом рынке правила будут реально функционировать в экономике, когда они также отбираются свободным институциональным рынком15.
Варианты развития институтов
Эволюционный вариант развития институтов. Под эволюционным вариантом развития институтов А.Н. Олейник предлагает понимать легализацию неформальных ограничений, т.е. придание лежащим в их основе правилам силы закона и превращение этих ограничений в формальные. Предполагается, что новые формальные институты возникают в процессе трансформации существующих неформальных, а значит, воспроизводят уже сложившиеся на уровне неформальных ограничений тенденции. Многие экономические институты, зародившиеся еще в древности и средневековье, затем были легализованы государством.
Как уже отмечалось, сложившиеся ранее правила могут стать непригодными для функционирования экономики сегодня, т.е. далеко не всегда институты, возникшие в ходе эволюции, эффективны с точки зрения минимизации ТАИ. Инерционный характер эволюции обусловлен зависимостью от предшествующей траектории развития, т.е. вчерашние институты остаются значимыми и ограничивают варианты выбора в настоящем и будущем. Большое значение в теории эволюционного развития имеет эффект блокировки. Заблокированная система достаточно устойчива, другими словами, система стабилизируется на одной траектории развития во времени, даже если она тупиковая. Кроме того, экономика включает положительные обратные связи, которые увеличивают эффекты незначительных изменений, порождают множество альтернативных путей развития, в том числе далеко не оптимальных. Различные эволюционные результаты могут происходить из-за небольшой разницы в начальных условиях, так как экономические системы имеют нелинейные и динамические характеристики.
А.Н. Олейник выделяет следующие факторы, препятствующие отклонению развития от заданной траектории16.
1. Влияние идеологии. В работах Д. Норта под идеологией понимается способ восприятия ежедневно возникающих проблем, который позволяет минимизировать количество информации, требуемой для их решения (позитивное определение), и суждение о справедливости или легитимности институциональных рамок, в которых действует индивид (нормативное определение). С помощью идеологии происходит интерпретация внешней среды и поведения участников взаимодействия. Если практика не поддается интерпретации в рамках прежней идеологии, то индивиды изменяют ее. Однако изменение идеологических воззрений не сразу приводит к радикальной смене идеологии, это происходит постепенно, путем коррекции (если позволяет идеология). Таким образом, идеология влияет на поведение индивидов, и новая практическая деятельность может превратиться в старую (или устаревшую) под влиянием прежней (или частично измененной) идеологии.
2. Особенности институтов как общественных благ. Характеристика институтов как общественных благ предполагает, что интерпретация и корректировка правил затруднена ввиду проблемы безбилетника. Так, все индивиды заинтересованы в эффективном праве, но никто не готов участвовать в законотворческом процессе прямо или косвенно (через налоги). Тогда, согласно теории общественного выбора, будет происходить простая легализация неформальных правил без их интерпретации и постоянной корректировки, связанной с высокими издержками.
3. Распространенность института как препятствие к его изменению. Распространенность неформальных правил в обществе приведет к тому, что введение новых формальных правил не обязательно заставит всех использовать эти новые правила, даже если они эффективнее старых неформальных. Например, если большинство индивидов использует неформальные нормы (например, «ты – мне, я – тебе»), то применение более эффективного формального института (например, типового контракта) может быть нецелесообразно, а внедряемые формальные правила деформализуются.
Эволюционный институционализм характеризует эволюционный вариант развития институтов, опираясь на принципы наследственности, изменчивости и естественного отбора 17. Кратко суть состоит в следующем. Институт обладает свойствами «непрерывности» (наследственности), поскольку представляет собой самоподдерживающийся, самовоспроизводящийся социальный феномен. Передача информации посредством институтов (как аналогов гена) во времени и в экономической среде происходит путем имитации и обучения (понимаемого в широком смысле как социализация индивида). Институты также обладают изменчивостью, они могут реагировать на изменения социальной, культурной, политической, природной среды. Институты могут мутировать и случайно, под влиянием как внешних, так и внутренних факторов, включая целенаправленные действия индивидов. В отличие от генов институты сохраняют и передают «благоприобретенные» признаки. Признание возможности случайных мутаций институтов и, следовательно, устойчивых случайных траекторий развития выделяет институционально-эволюционную теорию из числа других экономических учений. Принцип случайности важен для анализа механизмов и критериев отбора. Поскольку эволюционная экономика опирается на дарвиновские принципы селекции, то естественно желание перенести в экономику критерий «выживания наиболее приспособленного», т.е. сохранения и распространения тех институтов, которые обладают наибольшим набором «социально целесообразных» признаков, помогающих выживать обществу. Однако современная теория выявила формы социотехнологического развития, которые входят в противоречие с оптимистическим видением общественного развития. Одна из них – «хреодный эффект», близкий по сути к уже упоминавшемуся эффекту блокировки, а также к кумулятивному эффекту. Хреодный эффект означает, что в силу случайных причин то или иное явление (институт) может начать развитие по неоптимальному (тупиковому) пути, причем чем дальше продолжается такое развитие, тем труднее свернуть с выбранной траектории. Селекционный отбор не действует или его результаты становятся заметными в отдаленной перспективе. Хреодный эффект объясняется тем, что развитие института может сопровождаться нарастанием благоприятствующей ему внешней среды. Среда способствует развитию института по первоначальной траектории. Наряду с хреодным эффектом к выживанию институтов с неоптимальными признаками приводит и эффект гиперселекции. Он выражается, например, в том, что фирма может захватить рыночную нишу, даже если она уступает конкурентам по своим характеристикам (локальная монополия). Это означает достижение локального оптимума, но не оптимума в масштабе народного хозяйства. Кроме того, эволюционная теория использует упоминаемый «принцип неоднородности», означающий, что к быстро меняющимся условиям лучше приспосабливаются системы с неоднородными элементами. Система более устойчива, если наряду с доминирующим институтом (например, частная собственность) функционируют иные, дополняющие его институты. При этом подчеркивается, что излишняя диверсифицированность не менее опасна, чем излишняя однородность.
В целом эволюционные процессы далеко не всегда ведут к оптимальным (социально целесообразным) результатам. Устойчивыми могут оказаться не только социально целесообразные, но и неэффективные институты.
Импорт (трансплантация) институтов как революционный вариант их развития. Теория революции изучается в современной политической экономии и представлена во многих работах18.
Д. Норт отмечал, что «революционные изменения становятся результатом формирования неразрешимой ситуации, возникающей вследствие отсутствия опосредующих институтов, которые могли бы позволить конфликтующим сторонам достигнуть компромисса и получить какие-то выгоды от потенциальных обменов. Импульсом к формированию подобных опосредующих политических (и экономических) институтов служат не только формальные правила и организации, но и неформальные ограничения, которые могут поощрять диалог между конфликтующими сторонами. Неспособность выработать компромиссные решения может также явиться следствием ограниченности степени свободы политических деятелей (предпринимателей), выражающейся в необходимости одновременно вести переговоры и сохранять поддержку избирателей. Таким образом, реальные множества возможностей выбора конфликтующих сторон могут и не пересекаться. Даже если имеются большие потенциальные выгоды от разрешения конфликтных ситуаций, ограниченная свобода предпринимателей и отсутствие вспомогательных институтов в совокупности делают такое разрешение невозможным»19.
Здесь под революционным вариантом институционального развития будем понимать импорт или трансплантацию институтов. А.Н. Олейник под импортом институтов понимает импорт формальных институтов, т.е. изменение формальных правил, опираясь на доказавшие свою эффективность образцы с целью отклонения от тупиковой траектории развития20. Этот вариант ориентируется на достижение определенного результата, но остается проблемой учет неформальных институтов. Важную роль здесь играет государство, осуществляющее «мягкую революцию», а неформальные правила могут изменяться как реакция на новые формальные институты.
Для импорта могут быть пригодны: 1) институты в виде теоретической модели, воссозданные затем на практике . 2) институты, существовавшие ранее и воспроизведенные на современном этапе . 3) институты, заимствованные в других странах.
Мировой опыт свидетельствует, что влияние импорта институтов может быть как позитивным, так и негативным. А.Н. Олейник считает, что успешность импорта институтов связана с конгруэнтностью господствующих в стране-импортере неформальных и формальных правил, на основе которых функционирует импортируемый институт. Под конгруэнтностью институтов понимается близость общих тенденций их развития. Конгруэнтность правил может привести к их конвергенции – схождению и сближению траекторий институционального развития. Обратный процесс называется дивергенцией. При наличии конгруэнтности формальных и неформальных правил происходит ускорение институционального развития, но так как противоречий между формальными и неформальными институтами не было, радикальной смены траектории институционального развития не происходит. При отсутствии конгруэнтности формальных и неформальных правил можно прогнозировать замедление институционального развития, хотя дальнейшие последствия могут быть различными. Этот процесс называется path independence, т.е. независимостью от прошлого, проявляющейся в радикальной ломке предшествующей институциональной структуры.
В случае постепенного взаимного влияния и взаимодействия формальных и неформальных правил можно достичь нового институционального равновесия.
Обобщенно процесс описывается следующим образом. Новое формальное правило вызывает изменения в неформальных правилах, изменение неформальных ограничений повлияет на формальные институты и т.д. (рис. 8.2). Первоначальный импульс может исходить и от изменения неформальных правил. В результате осуществляется модификация всех ограничений в обоих направлениях. Если рассмотреть переход от исходного равновесия к новому институциональному равновесию, то возникновение новых институтов может происходить как результат взаимодействия новых формальных и старых неформальных правил, а также как результат столкновения новых неформальных и старых формальных правил (табл. 8.1). Не исключено возникновение гибридных институтов, траектория развития которых не совпадает с траекториями развития формальных и неформальных правил, а также институциональных ловушек – устойчивых неэффективных институтов.
Рис. 8.2. Интерактивный процесс взаимодействия формальных
и неформальных правил
В.М. Полтерович, развивая теорию трансплантации институтов 21, считает, что причины негативных последствий внедрения институтов не следует сводить к влиянию исключительно культурных факторов или рассогласованию формальных и неформальных норм. Под трансплантацией им понимается процесс заимствования институтов, развившихся в иной институциональной среде. Результаты трансплантации определяются: 1) социокультурными характеристиками . 2) начальными институциональными и макроэкономическими условиями . 3) выбором технологий трансплантации. Ситуация усложняется тем, что развитые страны-доноры часто стремятся по разным причинам внедрить именно свой институциональный продукт и конкурируют на международном рынке институтов. Существует также состязание за реформы на внутреннем рынке. Все это создает ситуацию субъективного риска и увеличивает возможность неблагоприятного отбора трансплантата.
Таблица 8.1