Родиной Ренессанса считают Флоренцию — самый передовой город-государство Италии позднего Средневековья, где наметились первые сдвиги в изобразительном искусстве и где появилась новая литература, ярчайшими представителями которой были Данте, Петрарка и Боккаччо.
Проторенессанс был специфически итальянским явлением, не имеющим аналогов ни в одной европейской стране. Да и в Италии сфера его распространения ограничивалась Тосканой и Римом.
Первым, кто сделал решающий шаг к искусству нового типа, был Джотто ди Бондоне (1276-1337), флорентийский живописец, ученик Чимабуэ. В изобразительном искусстве Проторенессанса Джотто является центральной фигурой. Благодаря ему излюбленная ранее в Италии и весьма трудоемкая техника мозаики была заменена техникой фрески. Эта техника, восходя к античным традициям, более соответствовала требованиям ренессансной живописи: во-первых, она позволяла с большей определенностью передавать объем и плотность материи, нежели мозаика с ее неощутимостью материи . во-вторых, фреска позволяла быстрее создавать многофигурные композиции.
Джотто первым реализовал тот принцип в живописи, который стал краеугольным камнем всего искусства Возрождения, — подражать природе. Он начал рисовать прямо с натуры живых людей, чего не делали ни в Византии, ни в средневековой Европе.
Он ввел в живопись реальное пространство и реальные предметы. Фигуры в изображении Джотто объемны. И достиг он этого эффекта световой моделировкой — rilievo, воскресив известный еще в античную эпоху оптический эффект: человеческий глаз воспринимает светлое более приближенным к нему, а темное более удаленным.
Джотто первым нарушил традицию плоскостного изображения. Его фигуры помещены не на золотом фоне, а на фоне пейзажа или в интерьере. При этом линия горизонта у Джотто впервые располагалась на естественном уровне, в то время как его предшественники и современники обычно поднимали ее, распластывая изображение на плоскости.
Все эти новые принципы живописи Джотто разработал в процессе росписи капеллы Санта-Мария дель Арена в Падуе, где им был создан его главный фресковый цикл. Здесь Джотто по-новому трактовал традиционные христианские сюжеты и ввел новые из апокрифической1 литературы. Он стал родоначальником определенной типологии росписи церковных капелл, где повествовательные циклы, разбитые на отдельные композиции, располагались на стенах в два или три яруса. Такие циклы оставили почти все ведущие монументалисты XV в.
Верхний ряд отображал события из жизни Иоакима и Анны, родителей Девы Марии, предшествующие ее чудесному рождению, и основные вехи жизненного пути Богоматери. Второй и третий ярусы посвящены евангельским сценам. Внизу, на живописном цоколе, помещены четырнадцать (по семь на каждой продольной стене) аллегорических фигур пороков и добродетелей.
На входной западной стене изображен Страшный суд, напротив этой стены, на столбах подпружной алтарной арки, — Благовещенье. Потолок был расписан как звездное небо.
Композиционные приемы, использованные Джотто, весьма многообразны. Ему не свойственна симметрия, он предпочитал более свободные построения. Например, в «Возвращении Иоакима к пастухам» опечаленный Иоаким возвращается к своим стадам, и хотя он — главное действующее лицо, его фигура помещена у края фрески, от пастухов его отделяет некоторое пространство, и только маленькая собачка, радостно бросающаяся к Иоакиму, связывает фигуры.
В «Явлении ангела св. Анне» на передний план выступает не религиозная символика, а новаторски трактованная жанровая сцена, где трехмерное изображение интерьера позволяет видеть внутренние покои Анны с ее скромным ложем и мелкими предметами быта. Выполненная объемно коленопреклоненная фигура св. Анны в широком хитоне обращена к ангелу, появившемуся в узком окошке. В пристройке видна служанка, занятая работой.
Следует отметить, что при работе над фресками художник уделял особое внимание показу душевного состояния героев. Живопись Джотто по сравнению со всей предыдущей необычайно эмоциональна. Он создал ряд образов, ставших эталоном художественной выразительности. Это величественная фигура Марии в «Бегстве в Египет» (см. цв. вкл.), скорбящие в «Оплакивании Христа», фигуры, а точнее -скрещивающиеся взгляды Иисуса и Иуды в «Поцелуе Иуды».
1Апокрифический, от апокриф — произведение с библейским сюжетом, содержание которого не вполне совпадает с официальным вероучением, а потому не признаваемо церковью как священное и даже запрещаемое ею . обычно авторство таких произведений не подтверждено.
В отличие от византийских икон, где нимбы занимают гораздо больше места, нежели головы, у Джотто на передний план выступают не абстрактные, почти безжизненные образы, а лица, в которых виден характер и состояние человека.
Художественные реформы Джотто были глубоки и имели огромное историческое значение для развития изобразительного искусства, что было осознано уже его современниками. Писатель Боккаччо в «Декамероне» (о нем пойдет речь на следующих страницах) называет Джотто «превосходным талантом», «светочем флорентийской славы», который «вывел на свет искусство, в течение многих столетий погребенное», и следовал в своих изображениях природе.
На гробнице Джотто было установлено мраморное изваяние с эпитафией, написанной прославленным поэтом более позднего времени Анджело Полициано:
Я — это тот, кем угасшая живопись снова воскресла, Чья столь же тонкой рука, сколько и легкой была. В чем недостаток искусства, того не дала и природа, Больше никто не писал, лучше — никто не умел. Башне ль дивишься великой, звенящей священною медью? Циркулем верным моим к звездам она взнесена. Джотто — прозвание мне. Чье творение выразит это? Имя мое предстоит долгим, как вечность, хвалам!
Но ни в живописи, ни в архитектуре новая художественная культура, новое ощущение мира не выражались так мощно, как в поэзии. Именно в литературе яснее всего обозначилось тяготение к новому, выражавшееся в новых ценностных ориентирах, в небывалом ранее самочувствовании человека.
Самыми яркими, талантливыми выразителями новых тенденций были Данте, Петрарка и Боккаччо. Углубление психологического содержания литературных произведений шло параллельно с созданием литературного итальянского языка.
Данте Алигьери (1265-1321) называли «последним поэтом Средних веков и первым поэтом Нового времени». Эта двойственность проявлялась прежде всего в том, что его гениальное творение — «Божественная комедия» — относилось к жанру средневековых поэм о загробных видениях, но написано было на вульгарном народном наречии, а не традиционной латынью. Двойственность «Божественной комедии» сказывалась также в сочетании мистической концепции мироздания с реальной жизнью — историческими событиями, реальными человеческими типами, жизненными картинами.
Данте изобразил ад как подземную воронкообразную пропасть, склоны которой опоясаны концентрическими уступами — «кругами» ада. Сужаясь, она достигает центра земного шара с ледяным озером Кацит, в которое вмерз Люцифер. В кругах ада несут наказание грешники, и чем страшнее их грех, тем ниже по кругу они находятся. Врата ада украшены надписью, гласящей:
Я увожу к отверженным селеньям . Я увожу сквозь вековечный стон, Я увожу к погибшим поколеньям.
Был правдою мой зодчий вдохновлен . Я высшей силой, полнотой всезнанья И первою любовью сотворен.
Древней меня лишь вечные созданья, И с вечностью пребуду наравне. Входящие, оставьте упованья.
По христианской мифологии, ад был создан триединым Богом: Отцом («высшая сила»), Сыном («полнота всезнания») и Святым Духом («первая любовь»), с тем чтобы служить местом казни для падшего ангела — Люцифера. Древней его лишь «вечные созданья» (небо, земля, ангельские чины), и он будет существовать вечно.
Чистилище Данте представил в виде огромной конусообразной горы, возвышающейся посреди океана в Южном полушарии. В соответствии с учением Фомы Аквинского, чистилище — это место, где души грешников, не получившие прощения в земной жизни, но и не отягощенные смертными грехами, прежде чем получить доступ в рай, горят в очистительном огне. Очистительный огонь чистилища воспринимался одними богословами как символ мук совести и раскаяния, другими как реальный огонь. Срок пребывания души в чистилище мог быть сокращен «добрыми делами» (молитвами, мессами, пожертвованиями в пользу церкви) оставшихся на земле родных и близких:
Мы наконец Чистилище узрели:
Вот и кругом идущая скала,
А вот и самый вход, подобный щели.
Я увидал перед собой врата
И три больших ступени, разных цветом,
И вратника, сомкнувшего уста…
Когда мы очутились за порогом, Заброшенным из-за любви дурной, Ведущей души по кривым дорогам,
Дверь, загремев, захлопнулась за мной.
Планировка рая особенно чудесна и загадочна. Лучезарная обитель Божества -эмпирей (по-гречески — «пламенный») — представлена Данте как круглое озеро света, сердцевина Райской розы:
И свет предстал мне в образе потока, Струистый блеск, волшебною весной Вдоль берегов расцвеченных широко.
Живые искры, взвившись над рекой, Струились на цветы, кругом порхая, Как яхонты в оправе золотой.
Блаженные души, показавшиеся Данте цветами, занимают в этом огромной небесном амфитеатре место, соответствующее их подвигам и славе:
Так, в ярком свете дав блуждать очам, Я озирал ряды ступеней стройных, То в высоту, то вниз, то по кругам.
Я видел много лиц, любви достойных,
Украшенных улыбкой и лучом,
И обликов почтенных и спокойных.
Они могут появляться также в небесных обителях Луны, Марса, Венеры и других планет
Но ад, чистилище и рай, по которым совершает свое путешествие Данте в сопровождении древнеримского поэта Вергилия, населены не только мифологическими персонажами, но и реальными людьми из прошлого.
Так, во втором круге ада Данте видит мучения сладострастников. Бурный вихрь, символизирующий вихрь страсти, мчит толпы мучеников, как осенние листья . гонимые ветром. Здесь Клеопатра, Елена Прекрасная, Тристан и Изольда. Данте говорит:
И я узнал, что это круг мучений Для тех, кого земная плоть звала, Кто предал разум власти вожделений.
И как скворцов уносят их крыла,
В дни холода, густым и длинным строем,
Так эта буря кружит духов зла
Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем . Им нет надежды на смягченье мук Или на миг, овеянный покоем.
Внимание Данте привлекает нежно обнявшаяся пара теней, не покидающих друг друга ни на минуту. Он заговаривает с ними и слышит трогательную историю Франчески да Римини, полюбившей брата своего мужа, Паоло Малатеста, и погибшей вместе со своим возлюбленным от кинжала оскорбленного супруга.
Несмотря на отсутствие драматической сложности в этих отношениях, которые можно воспринимать как банальную любовную связь, у Данте получилась возвышенная картина любви и страдания.
Имя Данте было тесно связано с эстетикой «нового сладостного стиля», представлявшей женщину — Мадонну небесным ангелом, при виде которого влюбленный почти лишался чувств. Поэтому он, в совершенстве владея умением создавать настроение, нежно ведет всю сцену вплоть до развязки: полет влюбленных легок и воздушен, они приближаются на зов поэта, как «два голубка», первые слова Франчески — слова благодарности за сочувствие, оба сами желают своей муки, для них отрадно это вечное горе вдвоем. Настроение поддерживается подробностями рассказа Франчески, только намекающей на трагическую развязку: «И в этот день мы больше не читали». Паоло молчит и только вторит ей глухими рыданиями. Данте, душа которого знакома с сердечными бурями, выслушав признание Франчески, падает без чувств на землю.
Двойственность, присущая Данте, выразилась в том, как он разместил людей в загробном мире. Хотя нахождение грешников в аду, кающихся в чистилище, добродетельных в раю является якобы результатом божественного правосудия, на деле не Бог, а Данте вершит суд над историей и человечеством. Самые страшные грешники для него те, кто нарушил гражданские и политические нормы. Поэтому в самой глубине ада находятся Брут и Кассий — предатели Юлия Цезаря. Корыстолюбивые и властолюбивые римские папы горят в адском пламени, в то время как юные Франческа да Римини и Паоло Малатеста, виновные в прелюбодеянии, находятся лишь во втором круге ада. Характеры обитателей загробного мира очерчены лаконично, но точно, и нет ни одной человеческой черты, которая была бы не подмечена Данте.
Отход Данте от средневековых традиций сказался в том, что его наставником, руководителем в путешествии по загробному миру оказывается языческий поэт Вергилий, а не кто-либо из святых.
Для поэтов и мыслителей древности Данте создал особый круг — лимб, где они не подвергаются мучениям, хотя как язычников их следовало бы поместить в ад. Этот знак уважения — предвестие нового отношения к античности, возникшее в эпоху Возрождения.
Чертой нового в поэме является и та роль, какую уготовил Данте самому себе. Поэт, ничуть не смущаясь, возложил на себя непосильную для человека задачу,
Доменико ди Микелино. Данте. Собор Санта-Мария дель Фьоре. Флоренция
предназначавшуюся христианской традицией Иисусу Христу: в результате духовных странствий и земных испытаний найти Божественную истину. Причем Божественную истину он, не менее кощунственно, воплотил в образе своей возлюбленной Беатриче. Но если она в поэме бесплотное и возвышенное существо, то сам Данте — вполне земной человек со всеми присущими ему страстями и противоречиями. И хотя поэму пронизывает стремление к высшей благости, т.е., согласно средневековой морали, к отречению от мира, с неменьшей силой звучат в ней земные интересы Данте. Это первый в мировой литературе характер подобного масштаба, наделенный огромной духовной энергией и интеллектом гения.
Великая поэма Данте представляет собой уникальную картину мироздания, природы и человеческого бытия. Хотя мир, возникающий в «Божественной комедии», вымышленный, воображение поэта уподобляет отдельные части его вполне земным картинам: адские пучины и озера напоминают страшные провалы в Альпах, адские чаны похожи на чаны венецианского арсенала, где кипятят смолу для того, чтобы конопатить суда, гора чистилища и леса на ней такие же, как земные горы и леса, а райские сады подобны прекрасным благоухающим садам Италии.
«Божественная комедия» была написана не на латыни, как того требовала традиция, а на тосканском наречии, что являлось актом демократизации литературы. Данте считается создателем общенационального итальянского литературного языка.
То, что начал Данте, было продолжено Петраркой и Боккаччо. Франческо Петрарка (13 04-13 74) обладал глубокими познаниями в истории, а также в средневековой философии, богословии, античной культуре. Именно преклонение перед античными авторами обусловило творческий путь Петрарки. В подражание «Энеиде» Вергилия он написал поэму «Африка», воспевая подвиги Сципиона Африканского. За эту поэму римляне увенчали его лавровым венком. В подражание речам и
письмам Цицерона Петрарка пишет письма, представляющие собой тщательно отделанные литературные произведения, лейтмотивом которых является идея о возрождении былого величия и могущества страны.
Но наибольшее значение для развития литературы и прежде всего поэзии имела его «Книга песен» — «Канцониере», написанная на итальянском языке и содержащая 400 стихотворений гражданского и патриотического содержания. Причем более всего прославили Петрарку сонеты, разделяющиеся на циклы «На жизнь Лауры» и «На смерть Лауры», за вымышленным именем которой скрывалась реальная женщина. В глазах поэта Лаура являла собой образ идеальной возлюбленной, образ женского совершенства, но в прекрасных сонетах раскрывалась прежде всего душа самого Петрарки. Сонеты стали поэтическим отражением всех возможных оттенков его любовных переживаний: мук сердца, радости, разочарования, горя любящего. Любовная лирика Петрарки представляет собой новое явление в гуманистической литературе, освободившейся от мистицизма «нового сладостного стиля» и открывшей неведомые до того глубины человеческого чувства. Неслучайно Петрарка стал для всей европейской культуры законодателем любви. Вот один из его сонетов:
Ты смотришь на меня из темноты Моих ночей, придя из дальней дали . Твои глаза еще прекрасней стали, Не исказила смерть твои черты.
Как счастлив я, что скрашиваешь ты Мой долгий век, исполненный печали! Кого я вижу рядом? Не тебя ли В сиянии нетленной красоты?
Там, где когда-то песни были данью Моей любви, где плачу я скорбя, Отчаянья на грани, нет — за гранью?
Но ты приходишь — и конец страданью: Я различаю по шагам тебя, По звуку речи, лику, одеянью.
Друг и единомышленник Петрарки Джованни Боккаччо (1313-1375), в отличие от своих предшественников, не удовлетворяется лицезрением возлюбленной издали. Боккаччо стал первым писателем-гуманистом, оправдавшим земную, чувственную любовь.
Вершиной его творчества явился бессмертный «Декамерон» («Десятидневник») — собрание ста новелл, якобы рассказанных в кругу светских людей, укрывшихся от чумы в загородном поместье, где они коротали время в приятных и поучительных беседах, длившихся десять дней. По словам писателя, все они, «рассудительные, родовитые, красивые», были связаны между собой «дружбой, соседством, родством». Следует добавить, что были они образованны, любознательны, наделены художественным чутьем и олицетворяли собой гармонию и свободу нового, «естественного человека».
Главной идеологической проблемой средневековой культуры была проблема отношения человека к Богу. В «Декамероне» она заменяется проблемой отношения человека к человеку.
Боккаччо создал «человеческую комедию», в которой отражалась жизнь всех сословий тогдашнего общества сверху донизу. В круговорот городского быта включены жизнь и дела представителей различных общественных кругов, от
«тощего» до «жирного» народа: ремесленников, проходимцев, купцов, священнослужителей, дворян. Это не безжизненные идеализированные фигуры вне времени и пространства, появлявшиеся в куртуазной литературе Средних веков. О небесах и самоотречении герои Боккаччо и не помышляют, как, впрочем, и сам автор, живописующий земное бытие. Реальная жизнь представлена в массе типичных происшествий, в обилии бытовых подробностей, делающих картину совершенно зримой. Мы видим расцвет городов с их развитыми ремеслами и богатеющими горожанами, правителей итальянских государств, то справедливых, то деспотичных, представителей духовенства, невежественных, жадных, беспринципных. С замечательной откровенностью повествует Боккаччо о делах католического клира, выводя в своих озорных новеллах колоритные фигуры церковнослужителей: здесь и монах, в обличье архангела Михаила посещавший доверчивую венецианку (IV, 2), и ловкий брат Лука, обиравший верующих, показывая им чудотворные реликвии вроде пера попугая, выдаваемого им за перо из крыла архангела Гавриила (VI, 10). Автор занимательно повествует о том, чем именно занимаются ремесленники, в каких предприятиях принимают участие купцы. Этой социальной прослойке, определявшей ход исторического развития, Боккаччо уделял много страниц. Он высоко ценил силу ума, сообразительность, изобретательность, энергию и находчивость, подвергая осмеянию тупую алчность, эгоизм и высокомерие.
«Декамерон» считается также своеобразной энциклопедией земной любви. В новеллах, темы которых устанавливались ежедневно, Боккаччо показал все ступени любви, все ее разновидности — от буйства плоти до возвышенной и благородной страсти, которая сильнее смерти. С неподдельным весельем рассказывается, как ловкая жена каменщика наставляла рога простоватому мужу (VII, 2) или как жена судьи предпочла своему чахлому мужу лихого корсара (II, 1). Но большинство новелл повествует о том, «сколь священна, сколь могущественна и сколь благодетельна сила Амура», которую во времена Боккаччо кляли и порочили проповедники средневекового аскетизма. О силе и стойкости любви повествуют многие новеллы. «Силы любви безграничны, любовь вдохновляет любящих на смелые подвиги и помогает им выдерживать испытания чрезвычайные и неожиданные», восклицает одна из героинь «Декамерона» (V, 6). Для героев Боккаччо без сильной любви нет подлинной жизни на земле, и все в ней утверждает право земных чувств и страстей.
Боккаччо уверенно двигался по новому литературному пути, позволяющему говорить о возникновении ренессансного реализма. По страницам «Декамерона» бродят влюбленные и скупцы, весельчаки, мошенники и острословы. Для Боккаччо жизнь ценна во всех ее проявлениях и ценен человек, становящийся активным созидателем и хозяином своей судьбы. О божественном провидении в «Декамероне» не вспоминается. И если Петрарка стал основателем общеевропейской школы лирической поэзии, то Боккаччо явился родоначальником жанра новеллы в новой литературе и основоположником ренессансного реализма.
