2.1. Профанация чаепития в произведении
«В приюте для неизлечимо больных ипрестарелых»
Впроизведении «В приюте для неизлечимо больных и престарелых» действиеначинается с визита гостей к старому дедушке в приют. В данном случаереализуется ритуал чаепития. Гости и сам хозяин пьют чай. Участниками данногоритуала являются Парфений Саввич, Саша Енякина («маленькая золотушная девочка»)и мама девочки («актриса»). Чаепитие организует встречу родственников.Участники процесса определяются, с одной стороны, как посетители (Саша Енякинаи «актриса») и навещаемый больной (Парфений Саввич), с другой – как гости и«хозяин». В результате в тексте смешиваются два ритуала: посещение больного ивстреча родственников. Необходимым условием является чаепитие, котороевыполняет объединяющую функцию. На совмещение этого указывает также и названиерассказа. «Приют» – локус, предполагающий постоянное местожительство,заменивший дом и семью. Приют – это последнее убежище человека, в результатеэто место выполняет изоляционную функцию. Дальнейшее пояснение «дляпрестарелых» отсылает к одинокой старости и «выброшенности», а такжемаргинальности его жителей. На пограничность Парфения Саввича, жителя приютауказывается напрямую в тексте в причинах его жизни в приюте: «отставной гвардиипоручик» [3, 90].
Втораячасть названия и детализация слова «приют для неизлечимо больных» в ПарфенииСаввиче выявляет статус больного, а приют соотносится с больницей. Совмещениеприюта для престарелых и больницы для неизлечимо больных отсылает кмаргинальному статусу его жителей. Каждый из них находится на грани жизни:социальной – когда человек никому не нужен, уволен от должности, находится «вубожестве»; внутренней – потеря дома, ссора с семьей, неуважение сына; ифизической – больной приговорен к смерти, неминуемой гибели, он являетсяполумертвецом и изолирован от мира. Это подчеркивают детали его портрета: «Да исам дедушка непривлекателен на вид, стар, горбат» [3, 90]. Он «горбат», т.е.«скрюченный, в нем есть уродства, отклонение от нормальной человеческойвнешности. Горбатый значит – почти «человек» Кроме того, физическая аномалиянапрямую соотносит Парфения Саввича с «хтоническими существами, которые всознании наделялись физической патологией как отметиной» (Словарь дома Сварога:[сайт]. URL: http://pagan.ru/slowar/0/osloware4.php.) Болеетого, Парфений Саввич наделен «беззубым ртом». В энциклопедии символикии геральдики находим историческое значение: «Зубы – это символ силы. Недаромраньше люди изготавливали амулеты и украшения из зубов животных. Зубы – этосвоеобразный амулет, талисман, который хранит в себе могущество, власть,внутреннюю энергию» (Энциклопедия символики и геральдики: [сайт]. URL:http://wiki.simbolarium.ru/index.php/Зубы)
Помимоэтого, проводится параллель беззубого рта старика и младенца. Беззубый человекзначит тот, который слабый как младенец, т.е. беззащитный, или старик, которыйпотерял зубы, а значит и силу. «Костлявая рука» – исхудалая, с выступающимикостями, отсылающая к фольклорному образу Бабы-Яги. Как и Баба-Яга, котораялюбит маленьких детей, так и Парфений Саввич «сажает к себе на колени внучку игладит костлявой рукой» [3, 90]. В.Я. Пропп отмечал: «Баба-Яга «живёт влесу, в избушке на курьих ножках, окружённой забором из человеческих костей счерепами» [Пропп, 1986, с. 120]. В тексте эквивалентом «костяной ноги» Бабы-Ягистановится «костлявая рука» Парфения Саввича. Старик живет отшельником вприюте. Это соотносится с одинокой жизнью Бабы-Яги в избушке. В речи ПарфенияСаввича постоянно фиксируется перемена его судьбы — «было» («губернатора Васейзвал» [3, 91] и «стало» («он стар, горбат») [3, 90]. Он оказывается, такимобразом, на границе двух миров. Соотнесение с фольклорным образом Бабы-Ягиподчеркивает это: Парфений Саввич находится на границе мира живых (его прошлаяжизнь, воспоминания) и мира мертвых, поскольку он не живет, но доживает в приюте.Особенно явной становится эта аналогия на контрасте двух образов — старикаПарфения Саввича и его «гостьи» Сашеньки.
Втексте говорится, что «В углах паутина, на столе крошки и рыбья чешуя…» [3, 90]. «Паутина» – символ плена, всецело подчиняющем себе, своему влиянию,власти, что выявляет также в фигуре Парфения Саввича паука. Пропп выделил одиниз видов Бабы-Яги – дарительница (она дарит герою сказочного коня либоволшебный предмет). Поведение Парфения Саввича полностью укладывается вфольклорные формы встречи гостей дарителем: недовольство и брюзжание вначалезаменяется угощением и удовлетворением просьбы, он дает безвозмездно «желтуюбумажку».
Усилениефольклорных формул и фигур определяется тем, что портрет Парфения Саввича данглазами маленькой внучки Саши, для которой внешний вид старика и окружающая ееатмосфера представляется страшным, жутким: «Саша вдруг вскакивает и прижимаетсяк матери, и слегка дрожит… Мама, пойдем домой… Мне страшно!» [3, 90].Фольклорные мотивы, а точнее встреча Бабой-Ягой гостей – это форма чаепития,осуществления ритуала, которая представлена глазами Саши. Содержаниезаключается в том, что Парфений Саввич похож на Бабу-Ягу, он ведет себя так жекак сказочная фигура. В этом проявляется традиционный фольклорный мотив угощенияБабой-Ягой. Она обязательно должна угостить каждого, кто к ней приходит. Всвоем исследовании В.Я. Пропп пишет: «он прежде всего требует поесть.«Чего кричишь? Ты прежде напой-накорми, в баню своди, да после про вести испрашивай». И, что самое необычайное, Яга при таком ответе совершенносмиряется: «Баба-яга их напоила, накормила их, в баню сводила»» [Пропп, 1986,с. 160].
Этасказочная хтоническая окраска происходящего усиливает впечатление Саши, длякоторой это неприятный визит. Это выявляет в ней жертву, пассивного участника,задуманного и разыгранного матерью визита. На искусственность инеестественность этого указывает номинация матери «актриса».
Участникичаепития представлены двумя номинациями: гости и хозяин. Парфений Саввичсоотносится с Бабой-Ягой. Он также встречает гостей, угощает, помогает, заводитбеседу. К статусу «гости» добавляется статус «просители». Мама внучки в текстене имеет имени, Парфений Саввич называет ее «актрисой». Это с одной сторонывыявляет в ней неискренность, наигранность, с другой — Парфений Саввичотказывает ей в имени, что обнаруживает его негативное отношение. ПарфенийСаввич считает ее виновной в случившемся социальном падении сына: « На твоейвот матери женился и…дурак вышел…Да…Дворянин, сын благородного отца, а женилсяна “тьфу”, на ней вот…на актрисе…» [3, 90]. Кроме того, в этой номинациивыявляется и снисходительное его отношение к ее просьбе, одолжение со стороныПарфения Саввича в возможности считаться его родственником – «материСережкиной дочки». Ее поведение полностью укладывается в номинацию«актриса», которая играет роль жертвы лишь до того момента, как получаетзаветную «желтую, сильно помятую бумажку…». Затем «быстро сует ее в карман».Уже буквально через «минуту она и дочка быстро шагают из темных ворот приюта»[3, 90]. Актриса сыграла свою роль и получила необходимый результат. Также онаведет себя и с мужем. К такому же поведению она призывает и дочь. Этопрослеживается в словах к дочери: «Саша, не говори ему (отцу), что мы к дедушкеходили» [3, 90]. Скрытая цель гостей – получение «желтойбумажки», как платы за представление.
Участникиритуала находятся на двух полюсах: с одной стороны Парфений Саввич, которыйискренне ведет себя по отношению к гостям, он действительно рад их приходу, а сдругой стороны, в оппозиции стоят мама Саши («актриса») и дочка.
Такимобразом, можно выявить оппозицию «естественность» (Парфений Саввич) – «неискренность» («актриса» и дочь Саша).
ПарфенийСаввич, у которого как у успешного хозяина есть помощник – старик, выполняетдействия: сыплет, заваривает, наливает. Однако Парфений Саввич не есть, нокажется: «псевдохозяин», потому что он временный жилец в приюте и в этом мире.«Хозяин» мнимый, не гостеприимный, раздраженный.
Втрадиционную схему встречи гостей формально укладывается и поведениеучастников: дедушка как хозяин «наливает три большие чашки» [3, 90] , посетители, которые названынапрямую «гостями» «берут чашки». «Три чашки» чая объединяют участниковритуала, и выявляет, таким образом, в Саше полноправного участника процесса.Это противоречит ее функции, обнаруженной раннее. За отказ от чая дедушка можетобидеться. Обида осмысляется в данном контексте как ритуальная реакция хозяинана отказ гостей от чаепития. Это знак неуважения.
Впроизведении А.П. Чехова чаепитие выступает как необходимый ритуал встречигостей и хозяина, объединяет участников. Таким образом, в тексте обнаруживаетсясхема – посещение гостей, – в центре которой чаепитие как данный процесс,сопровождающий беседу гостей и хозяина. Беседа за чаем – обязательное условиеритуала. После чая дедушка «усаживает на колени внучку и начинает ласкать» [3, 90]. В самом начале рассказаговорится, что к дедушке пришла «маленькая золотушная девочка» [3, 90]. Значение слова «золотушный»находим в толковом словаре Т.Ф. Ефремовой: «1. Страдающий золотухой. 2.Свойственный тому, кто страдает золотухой. 3. перен. Чахлый, хилый» (Толковыйсловарь Ефремовой: [сайт]. URL:http://www.efremova.info/letter/+zo.html?page=4). Следовательно, внучкаПарфения Саввича, находясь в трудном финансовом положении, еще и больна.
Схемасохраняется внешне, а обряд чаепития выполняет ожидаемую функцию:раздражительность деда сменяется его сентиментальностью и умилением. Врезультате раздраженность Парфения Саввича в начале встречи точно определяетсуть посетителей. По форме на первый взгляд чаепитие как ритуал сопровождаетвстречу родственников, действо как знак гостеприимного хозяина, а по содержаниюнет необходимого наполнения, который сопровождает церемониал – беседа по душам.
Чаепитиекак ритуал должен сопровождать ситуацию гостеприимства, однако в тексте этосоотносится с прошением. Это выявляет настоящие причины визита гостей.Происходит подмена одного другим. В результате дедушка выступает «хозяином»,застигнутым врасплох и не заметивший этой подмены. Он отдает то, что нужнопосетителям, а затем остается один. Однако, дедушка в качестве хозяина также, всвою очередь, подменяет беседу по душам разговором о былом своем социальномуспехе: «Ни перед кем шапки не ломал, губернатора Васей звал» [3, 90]. Наблюдается подмена формой содержания, внутреннее заменяется внешним: «Умелжить в просвещении, в европейском образе мыслей» [3, 90]. Имя Парфений несетв себе символику «чистоты, святости», хотя окружающая его атмосфера, егокомната находится в беспорядке: «в углах паутина, на столе крошки и рыбьячешуя» [3, 90]. Он «стар, горбат и неаккуратно нюхает табак» [3, 90]. Форма выражения и содержания несовпадают. Снаружи он не красив, «не привлекателен на вид», а внутриблагодетелен.
Явноеразделение на посетителей и брюзжащего больного заменяется после процессачаепития таким же явным сближением, что выражается в разговоре, беседе опрошлом, исповеди о себе. Старик пытается самораскрыться. Не случайно втрадиции символистов «самовар» и «чай» уводят в «рай, сон, вечность, иное, вушедшее детство и прошлое», охраняют от «бездны» «страшного мира» и формируютнекое представление об «идеальной родине» [Фарыно, 1995, с. 31].
Врассказе Чехова: «после длинного предисловия дедушка рассказывает о своемпрошлом житье-бытье» [3, 91]. Особый энтузиазм и веселый настрой привоспоминании Парфения Саввича прочитывается как идеал прошлой жизни, к которойневозможно вернуться. На замену душевного рая приходит социальное, внешнее,формальное благополучие.
Вэтом произведении присутствуют двойники: отец Парфений Саввич и сын Сережа.Первый выступает в роли хранителя семьи, традиций. В данном контексте ПарфенийСаввич является проводником причащения. Однако вместо христианской философии овсепрощении Парфений Саввич испытывает осуждение сына и его непослушание поповоду женитьбы на «актрисе» и постоянным напоминанием им об этом. Кдвойничеству отца и сына отсылает характеристика второго: «он болен и пьет»,которая полностью применена к Парфению Саввичу, только вместо алкоголя отецпьет чай. Данное двойничество в подтексте соотносит чай как напиток отца салкоголем-напитком сына. Эта мысль подтверждается поведением Парфения Саввичапосле чаепития, которое логично прочитать как опьянение, одурманивание:вследствие чего сентиментальность, слезы и ностальгия по прошлому.
Такимобразом, уже на этом уровне обнаруживается замена содержания формой и снижениеритуала. В этом отношении чай сопоставляется с алкоголем (к этому подводит егонеприятный запах).
ПарфенийСаввич, как и положено хозяину, распоряжается: «Пейте! наливая три большиечашки» [3, 90]. Чайная утварь играет важную роль в обряде чаепития. Этообязательные элементы для создания ностальгической умиротворенной атмосферы(самовар, чайник, три большие чашки). Сервировка стола, совершаемая ПарфениемСаввичем традиционна: Старичок вносит самовар, сыплет в чайник серого чаю изаваривает, наливает три большие чашки. В тексте: «Старичок <…> вноситмаленький самоварчик из красной меди» [3, 90]. Главное действие в чаепитие –это вынос самовара, ведь именно он является непременным атрибутом ритуала,именно он несет в себе символику семейного очага, уюта, дружеского общения.Самовар, как правило, стоит в центре стола, он является главным элементомчаепития. Он вбирает в себя частицу русской души, в нем сосредоточено некоеядро осуществления ритуала. Именно благодаря ему тянутся и образуются связимежду участниками: «Самовар — “артефакт” материального мира» [Завязкина, 2007].Т.е. в нем сосредоточено скопление человеческой энергии. Самовар не простоаппарат для изготовления чая. У него есть излучение, некая сила, котораяспособна объединять даже тех людей, кто в ссоре, не могут найти общий язык илиимеют друг к другу претензии. В данном тексте доминирующее положение самовараопускается, что выражается в единственном упоминании о нем, которое замещаетсяподробным описанием сопровождающих чаепитие деталей. Кроме того, ситуация –самовар как доминанта ритуала – снижается его размерами: «маленькийсамоварчик». Важное значение имеет стол, который является опорой для самовара.Стол – это место, которое объединяет людей.
Извсего сказанного можно выявить общую схему «мирка», в котором совершаетсяритуал. Он включает в себя: участников, взаимоотношения между ними, обстановку(запахи, атмосферу) и чайную утварь. Каждый элемент взаимосвязан.
Втексте «сыплет в чайник щепотку какого-то странного, очень крупного и оченьсерого чаю и заваривает» [3, 90]. Здесь не случайно используетсядублирование слова «очень», что подчеркивает нежелание гостей пить такой чай.Это усиливается восприятием Саши, глазами которой посещение деда и видитчитатель.
Чаепитиекак процесс у Чехова профанируется и через пространство и обстановку.Обстановка, создающая атмосферу чаепития в тексте – это не только то, чтонаходится вокруг, но и внутреннее состояние участников. Она не располагает кдушевному разговору, так как этот процесс происходит не в благоприятном дляритуала месте (в приюте для неизлечимо больных): «На стенах висятнехорошие картины <…> В углах паутина, на столе крошки и рыбья чешуя» [3,90]. Негативная характеристика усиливается и запахом: «в дедушкиной комнатедушно и пахнет деревянным маслом» [3, 90].
«Духота,ощущение удушья, душный – насыщенный испарением, тяжелый для дыхания» (Толковыйсловарь русского языка под редакцией Д.Н.Ушакова: [сайт]. URL:http://baldatop.com/dictionary/search?dic=ushakov&word=духота).
Духотанесет только негативные характеристики: Душный воздух и запах отсылает: густой,спертый, нечистый или вонючий, знойный, удушающий, тяжелый для дыханья иуказывает на несовместимость локуса с жизнью, а тем более – с чаепитием,который выполняет функцию умиротворения и гармонии. Неприятные запахи в текстепоявляются в деталях: «рыбья чешуя», «деревянное масло». Это указывает надисгармоничное состояние участников и объясняет реакцию Саши: «дрожит и сильнеежмется к матери» [3, 92]. Деревянное масло усугубляет атмосферу, оно имеетнеприятный запах и вкус, используется в технических целях. А. Семухин пишет:«Его еще называли “гарным маслом”. Оно предназначалось для сжигания восветительных лампочках» (Православие в Карелии: [сайт]. URL: http://eparhia.karelia.ru/lampada.htm). Деревянное масло отсылает к тому, что у Парфения Саввича в комнате естьлампада. В результате ее технический запах в тексте замещает благовония,сопровождающие традиции церемониала, который формально заявлен в тексте ивыполняется наличием хозяина и посетителей, чайной утвари и беседой. Но понаполнению обнаруживает ситуация замены одного другим, что ведет к нарушениюосновной цепи чайного церемониала: обмену сущностями и возврату к гармоничномувосприятию мира.
Такимобразом, в чеховском тексте чайный ритуал сводится к схеме, которая толькоформально повторяет традиционно верное его разыгрывание: встреча гостей → выноссамовара → щепотка чая → разливание по чашкам → беседа «по душам». В текстепомимо уменьшенного самовара и упоминание вскользь о нем, запаха чая,соотносимого с ароматом лампады предваряет и завершает ритуал чаепития ссора«псевдохозяина» и искусственная игра посетителей, которых логично расцениватькак «псевдогости».
