Замысел романа М.Сервантеса Дон-Кихот несколько раз менялся в ходе создания этого произведения. Первоначально этот роман был задуман как пародия на рыцарские романы. По мнению Сервантеса, их авторы отступали от аристотелевского принципа подражания Природе и, тем самым, — от целей и задач подлинного искусства. Сервантес хотел показать нелепость рыцарской бутафории, столкнув мир рыцарских романов с действительностью. Для этого ему был нужен посредник — персонаж-марионетка, поверивший в истинность рыцарских историй и пытающийся жить по их законам в повседневной реальности. Но почти сразу Сервантес отступил от этого замысла: он решил мотивировать рыцарское безумие своего героя его биографией. Возник характер: человек с живым воображением, тяготящийся повседневной рутиной и бегущий от нее на свободу — к рыцарским приключениям. Так был мотивирован первый выезд Дон-Кихота, занимающий пять начальных глав романа. Но тут возникло противоречие: у героя с объемным характером осталась прежняя однозначно-пародийная функция в сюжете, что грозило клишированием, обеднением образа.
|
|
|
Сервантес увидел эту опасность и вернул Дон-Кихота обратно, чтобы отправить его во второй выезд — уже с иной мотивацией, соответствующей усложнившемуся образу протагониста. В разговоре с пастухами Дон-Кихот говорит, что принадлежит к Ордену странствующих рыцарей, призванному восстановить на земле ушедший Золотой век. Это значит — переделать мир, вернув в него справедливость и гармонию. Эта цель ставит действия Дон-Кихота в совершенно иной контекст, поскольку идея Золотого века — есть не что иное как утопия мировой гармонии, в которую верили люди Ренессанса, а тот, кто восстанавливает ее — титан, способный изменить ход истории в одиночку, и это — еще одна любимая идея Возрождения — мечта о сверхчеловеке, для воли и энергии которого нет никаких преград.
Такое изменение мотивации стало возможным, потому что Сервантес позволил своему герою иметь самостоятельную — и в логике Дон-Кихота вполне обоснованную — точку зрения на те особенности рыцарских романов, которые сам Сервантес считал литературными пороками. Дон-Кихот же полагал доказательствами подлинности самих рыцарских романов. Эта вторая точка зрения имела следствием то, что все самые экстравагантные поступки Дон-Кихота могут быть оценены, во-первых, со стороны, в логике пародии — и тогда они заведомо смешны, но могут быть оценены и в логике самого Дон-Кихота — и тогда они подлинно героичны . но их можно оценить и с учетом обеих этих позиций — и тогда они опасны, поскольку Дон-Кихот в своем рыцарском фанатизме совершенно не считается с желаниями тех, кого собирается спасать и защищать.
Таким образом, персонаж, задуманный как сугубо служебный, превратился в сложнейший образ последнего рыцаря, одновременно нелепого до абсурда, благородного до святости и безумного до маниакальности.
