Литература: Runciman, The Fall of Constantinople . Runciman, The Great Church in Captivity . Head, Imperial Twilight . Ostrogorsky, History of the Byzantine State . Vasiliev.
1. По возвращении из Италии Иоанн VIII прожил еще девять глубоко печальных лет. Дома он узнал, что горячо любимая им императрица Мария Трапезундская скончалась от чумы. Детей у них не было. Братья его проводили время либо в непрерывных междуусобицах в Пелопоннесе, либо в интригах против него во Фракии. Из всей семьи он мог доверять лишь своей престарелой матери, императрице Елене, но и та отвергала его унионистскую политику. Император делал все, чтобы поддерживать мир в своей раздираемой противоречиями столице. Унию он не провозглашал, но назначал проунионистских патриархов, надеясь, что все каким-то образом произойдет само собой. Вначале патриархом был Митрофан, а затем Григорий Маммас, который в 1451 г., отчаявшись чего-либо добиться, бежал из Константинополя в Рим (греки каламбурили: Маммас поехал к паппасу). Неформальным лидером антиунионистов стал св. Марк Эфесский.
Тем временем новоиспеченный кардинал Исидор, митрополит Московский, прибыл в Москву и отслужил торжественную литургию в кремлевском Успенском соборе, за которой он провозгласил унию. Москва застыла в тревожном ожидании. Оно продлилось три дня, после чего великий князь Василий II арестовал Исидора и, провозгласив его хищным волком, а не пастырем, бросил в темницу. Примерно через год низверженному митрополиту позволили бежать из заключения и из Москвы. Он вернулся в Италию, с которой и связана его дальнейшая карьера.
В 1444 г. наконец состоялся столь долгожданный крестовый поход, в котором принимали участие венгры, поляки, сербы, албанцы и румыны. В числе последних был отряд из Валахии во главе с господарем Владом Цепешем — Дракулой. Христианская армия была наголову разгромлена турками при Варне.
Император понял, что надеяться ему больше не на что. Все средства, которые могло выделить государство, он предусмотрительно тратил на ремонт и укрепление городских стен, чтобы быть готовым к неизбежному турецкому нашествию. Смерть пришла к нему как избавление 31 октября 1448 г.
2. После кончины Иоанна VIII на трон взошел его брат Константин XI. Как и покойный Иоанн VIII, Константин оставался верным унии. Он был коронован в Мистре сразу после получения известия о смерти брата, так как нужно было опередить трех других братьев, также мечтавших об имперской короне.
Императору в то время почти исполнилось 45 лет. Он был высоким и стройным, с присущими его фамилии строгими и правильными чертами лица и темными волосами. Он не проявлял особого интереса к интеллектуальным занятиям, философии и богословию, хотя в Мистре и дружил с Плифоном. Еще до вступления на престол он проявил себя хорошим солдатом и умелым администратором. Это был человек цельный, никогда не прибегавший к недостойным действиям. В отношениях со своими трудными братьями он проявлял великодушие и терпение. Его друзья и сановники, даже если расходились с ним во мнениях, были горячо преданы ему. Кроме того, он обладал даром вызывать восхищение и любовь своих подданных. Уже само прибытие его в Константинополь было встречено там с искренней радостью.
В 1449 г. скончался св. Марк Эфесский. Теперь лидером антиунионистов стал гуманист, философ и ученый Георгий Схоларий, который раньше выступал за унию, но впоследствии в ней полностью разочаровался. К этому времени он уже принял монашеский постриг под именем Геннадия.
В 1452 г. папа во всеуслышание объявил, что наконец направляет военную помощь Империи: в Константинополь прибыл отряд в 200 лучников во главе с кардиналом Исидором, бывшим митрополитом Московским. Он потребовал немедленной платы за свое прибытие — и 12 декабря 1452 г. уния наконец была торжественно провозглашена в Св. Софии. Как и ожидалось, после этого народ перестал посещать Великую церковь: литургия служилась там почти при полном отсутствии молящихся. Народ ходил лишь в те храмы, где служили священники, не запятнавшие себя симпатиями к унии. Церковный центр переместился в монастырь Пантократор, где находилась келья монаха Геннадия Схолария.
3. Но все меры, принимаемые папой и императором, уже не имели никакого значения: в самом начале того же 1452 г. турецким султаном стал 19-летний талантливый и честолюбивый Мехмед II, которого с детства снедала одна страсть — взять Константинополь. Взойдя на престол, он немедленно приступил к исполнению мечты.
В Светлый понедельник 2 апреля 1453 г. началась осада города. Турецкая армия, подошедшая к стенам столицы, насчитывала 150-200 тысяч воинов. Всех защитников города с несколькими отрядами успевших прибыть западных добровольцев было менее 7 тысяч.
Началась бомбардировка Константинополя. Тогдашняя турецкая артиллерия не имела себе равных в мире. Византийцы не смогли стрелять из нескольких имевшихся у них орудий, т.к. оказалось, что отдача разрушает кладку древних стен. Турецкий флот блокировал город с моря. Однако оставалась внутренняя гавань Золотой Рог, вход в которую был перегорожен тяжелой цепью и где находился византийский флот. Турки не могли туда войти, и византийским судам даже удалось выиграть стычку с громадным турецким флотом. Тогда Мехмед распорядился волоком перетащить суда по суше и спустить их на воду в Золотой Рог. В то время когда их перетаскивали, Мехмед приказал поднять на них все паруса, гребцам махать веслами, а музыкантам играть устрашающие мелодии. Так сбылось древнее пророчество, что город падет, если морские суда пойдут по суше.
Константинополь оказался в полной блокаде со всех четырех сторон. Осада продолжалась почти два месяца. Защитники героически сопротивлялись. Западных союзников было считанное количество. Но все они: и венецианские, и генуэзские купцы, и отважные искатели приключений — итальянцы братья Боккиарди и испанец Дон Франциско Толедский, и отряд кардинала Исидора — все дрались с отчаянной храбростью до тех пор, пока самый способный из них — генуэзец Джустиниани, получивший смертельную рану, — не велел унести себя с поля боя. Греки, хотя хорошо понимали, что городу не выстоять, и многие из них были убеждены, что турецкое завоевание, вероятно, временно станет лучшим решением для всех проблем, стояли насмерть на стенах своей столицы. Женщины и старики по ночам приходили для ремонта поврежденных дневной бомбардировкой укреплений. Монахи патрулировали стены, подменяя утомленных воинов.
Увы, и тогда сохранялись соперничество и враждебность между венецианцами и генуэзцами, между греками и латинянами и между самими греками. Но все ссоры и разногласия не смогли серьезно помешать обороне. Солидарность защитников и верность императору и христианскому делу оказались намного сильнее взаимных подозрительности и недоверия.
Решающий генеральный штурм начался в ранние утренние часы 29 мая 1453 г. Защитники предвидели это, и в ночь накануне все, кто мог уйти со своих боевых постов, собрались в Св. Софии на последнюю Литургию. Там уже не различали, кто был про-, а кто — антиунионист: все вместе молились об избавлении, ибо все знали, что оно может произойти только чудом.
Две первых волны штурма были отбиты. Лишь третьей, решающей, в которую были брошены все резервы, в том числе и личная гвардия султана, удалось прорвать оборону и пробиться в город. Когда стало ясно, что все кончено, Константин XI бросился в гущу боя и искал там смерти, не желая переживать свое царство и попадать в плен к султану. Его изуродованный труп, окруженный телами уложенных им противников, был опознан лишь по красным имперским сапожкам. Голова императора была отрублена и выставлена на высокой колонне в центре города. Потом Мехмед велел забальзамировать ее и послал для обозрения ко дворам самых могущественных владык мусульманского мира.
Византийская Римская империя перестала существовать. Великая Держава закончила свои дни, покрыв себя неувядаемой славой. Лишь после того как по городу распространились слухи, что император погиб, а над его дворцом развевается султанский штандарт, греки прекратили сопротивление.
4. Итак, во вторник 29 мая 1453 г. пал Константинополь. Это одна из самых поворотных дат мировой истории. Она знаменует смену эпох: средние века завершились, началось новое время. Наступила новая эпоха и для Православной Церкви. Византийская Церковь, в течение почти тысячи лет бывшая партнером православного государства, стала Церковью покоренного народа, зависящего от отношения к нему мусульманского владыки. Вся деятельность, внешний вид да и весь образ жизни христиан должны были пережить резкую перемену.
Со времен халифа Омара и первых исламских завоевателей мусульманская традиция предписывала должным образом обращаться с покоренными народами. Если город или область сдаются завоевателю добровольно, они не подлежат разграблению, хотя их и позволительно заставить выплачивать контрибуцию . христианское и иудейское население может сохранить свои культовые сооружения при условии соблюдения определенных правил, касающихся самих зданий. Даже если капитуляция была вызвана острой необходимостью, так как обороняющиеся поняли, что не могут больше держаться, правило не теряет своей силы, хотя завоеватель имеет право настаивать на более суровых условиях — выплате большей контрибуции и наказании самых упорных противников капитуляции. Но если город взят штурмом, его обитатели не имеют никаких прав. Солдаты-завоеватели имеют право на три дня неограниченных грабежей, а все храмы, впрочем, как и все здания, переходят в собственность главы победителей: он вправе распоряжаться ими по своему усмотрению.
Султан Мехмед обещал своим солдатам положенные ими по закону три дня свободы в захваченном городе. Дикие толпы хлынули в город в поисках добычи и наслаждений. Поначалу они не могли поверить, что сопротивление уже прекратилось, и убивали всех, кто попадался им на улицах, не разбирая мужчин, женщин и детей. Реки крови стекали с крутых холмов Петры и окрашивали воды Золотого Рога. Но вскоре жажда убийства была утолена. Солдаты поняли, что захват пленников и ценностей принесет им больше выгоды.
Солдаты ворвались в имперский Влахернский дворец. Они хватали все что блестит, обдирая ризы с икон и драгоценные переплеты с книг и уничтожая сами иконы и книги, а также выламывая из стен куски мозаик и мрамора. Другие проникли в расположенные неподалеку храмы, набивая свои мешки богослужебными предметами, облачениями и всем, что можно было выломать и ободрать. Так была разграблена знаменитая церковь Спаса в Хоре (Карие Джами) . правда, большая часть фресок и мозаик в ней сохранилась, но погибла самая почитаемая икона Византии — Божия Матерь Одигитрия, по преданию написанная самим св. апостолом Лукой. Ее перенесли из Св. Софии в храм Хоры для поддержания духа защитников. Одигитрию вытащили из ее ризы и раскололи на четыре части: Разорив храмы, солдаты помчались дальше — кто на базары, кто в дома богатых горожан.
Грабя и разоряя все на своем пути, турки приблизились к собору Св. Софии. Храм был заполнен народом. Литургия уже завершилась, и начался молебен. Когда стали слышны звуки беспорядков, народ запер изнутри громадные бронзовые двери. Люди молили о чуде, которое одно могло спасти их. Но их молитвы не были услышаны. Двери вскоре были протаранены, и турки ворвались вовнутрь. Самые старые и немощные прихожане были убиты на месте, остальные захвачены в плен. С женщин сдирали платки и шали и вязали ими пленников. Кто расскажет о плаче и криках детей, — пишет Дука, — о вопле и слезах матерей, о рыданиях отцов, кто расскажет? Тогда рабыню вязали с госпожой, господина с невольником, архимандрита с привратником, нежных юношей с девами…, а если они силой отталкивали от себя, то их избивали… Если кто оказывал сопротивление, того убивали без пощады . каждый, отведя своего пленника в безопасное место, возвращался за добычей во второй и третий раз.
Священники в алтаре продолжали службу, покуда не захватили и их. Однако, по преданию, в последний момент некоторые из них, взяв с собой священные сосуды, направились к алтарной стене, которая открылась, а затем сомкнулась за ними . там они останутся до тех пор, пока в соборе вновь не возобновятся христианские богослужения.
Грабежи продолжались целый день. Турки врывались в мужские и женские монастыри и вязали насельников. Некоторые молодые монахини предпочитали смерть бесчестию и бросались в колодцы. Частные дома подверглись систематическому разграблению: выходя из дома, турки вывешивали у дверей маленький флажок, означающий, что брать там уже больше нечего. Жителей уводили с их собственным имуществом. Тех, кто падал от изнеможения, тут же на месте приканчивали, также как и младенцев, которые почти ничего не стоили на невольничьем рынке, — но, как правило, жизни пленников старались сохранить. В городе все еще было несколько великолепных библиотек, как светских, так и монастырских. Большинство книг было сожжено, ценнейшие рукописи уничтожены или затоптаны в грязь. Однако некоторые турки почувствовали, что смогут на этом заработать, и сохранили некоторые книги, которые потом продавали за несколько монет каждому желающему. Церкви систематически осквернялись. Украшенные драгоценностями распятия выносились из храмов с лихо напяленными на них турецкими тюрбанами. Многие здания были непоправимо повреждены.
К вечеру в городе уже нечего стало грабить . поэтому никто не протестовал, когда султан приказал прекратить грабеж. У солдат имелось достаточно дел в течение следующих двух дней: дележ добычи и подсчет невольников. По слухам, всего было захвачено в плен 50 тысяч человек . из них не более 500 были военными. Вся остальная христианская армия погибла, за исключением горстки людей, которой удалось бежать по морю. Число погибших превышало 4 тысячи.
Сам султан вошел в город через несколько часов после полудня. Его сопровождал эскорт из отборных янычаров. За ним следовали его министры. Он медленно проехал по улицам города к собору Св. Софии. Перед ее вратами он спешился, нагнулся, набрал пригоршню земли и посыпал ей свой тюрбан в знак смирения перед Аллахом. Затем он зашел в храм и несколько мгновений провел в молчании, после чего направился к алтарю. По пути он заметил турецкого солдата, пытавшегося выкорчевать кусок мозаичного пола. Мехмед гневно остановил его и сказал, что разрешение грабить не означает, что можно разрушать здания — их он намерен оставить себе. В соборе еще оставалось несколько греков, которых турки не успели увести в плен. Мехмед приказал освободить их и отпустить с миром по домам. Несколько священников вышли из потайных ходов позади алтаря и просили его о милости. Он тоже послал их по домам, выделив им охрану. Но он настоял, что храм должен немедленно быть превращен в мечеть. Один из его улемов взобрался на кафедру и провозгласил, что нет Бога, кроме Аллаха. Затем сам султан взошел на амвон и склонился перед своим Богом, даровавшим ему победу.
На следующий день Мехмед распорядился принести ему всю добычу и отобрал из нее часть, принадлежавшую ему как предводителю. Всех представителей знатных семей, переживших штурм, султан забрал себе. Хотя вначале Мехмед проявил милость к некоторым из них, в течение нескольких месяцев, по тем или иным причинам, почти все представители правящих кругов Византии были убиты или казнены. Мехмед решил лишить византийцев любой надежды на восстановление Империи.
Через три дня, когда завершился срок, официально отведенный на грабежи, султан издал фирман, согласно которому все греки, оставшиеся на свободе или уже выкупленные, могли вернуться домой: их жизнь и имущество отныне объявлялись неприкосновенными. Однако число таковых было невелико, да и немногие дома оказались пригодными для жилья.
21 июля султан и его двор покинули завоеванный город и направились в Адрианополь. Константинополь был наполовину разрушен, опустошен и черен от пожаров . повсюду царила мерзость запустения. Церкви были осквернены и ободраны, дома — разрушены и необитаемы, лавки и склады — разбиты и растасканы. Султан, проезжая по улицам, прослезился: Какой город мы отдали грабежам и разрушению, — прошептал он.
В 1456 г. были взяты Афины. Парфенон, более тысячи лет бывший христианской церковью, был преобразован в мечеть. К 1460 г. завершилось завоевание Пелопоннеса. В 1461 г. пал Трапезунд. Таким образом, все имперские территории, за исключением нескольких островов, перешли под власть турок.
В 1463 г. была завоевана Босния. В 1517 г. в Оттоманскую империю вошел Египет. Так весь православный Восток, за исключением одной Руси, оказался в агарянском пленении, которое будет длиться более четырех веков! И эпоха эта наложила глубокий отпечаток на восточное церковное сознание.
