Как мы определяем юность в границах своей жизни, какими годами? Чем она отделяется от предыдущих и последующих возрастов? Отличается ли она от молодости?
| Э |
В схемах научно-психологической периодизации юношеский возраст обычно определяется как 17—21 год для юношей и 16—20 лет для девушек. Для себя я определенно добавил бы еще один год до окончания университета: 17—22. Но и 2—3 послеуниверситетских года для меня были еще переходными от юности к молодости. Собственно же молодость начинается для меня в 25 лет, с создания семьи, и продолжается примерно до 30 лет, до рождения первых детей, когда, тоже постепенно, устанавливается состояние зрелости. Так что моя юность — с 17 до 25, молодость — с 22 до 30, каждый период по восемь лет, из которых тремя годами они накладываются друг на друга, создавая шлюз, систему переходов. Все эти границы условны и имеют смысл только в психодинамике индивидуального возрастного развития. Юность — это сила, которая еще не знает, что с собой делать, тычется во все углы и закоулки, набивает шишки, тратит столько же, если не больше, чем приобретает. Молодость — это сила, которая уже знает, что ей нужно с собой делать, или по крайней мере знает, чего ей делать не нужно, и мой промежуток в три года как раз состоял в переходе от отрицательного знания к положительному. Молодость так же шумна, бурлива и широкозахватна в своих переменах, как и юность, но у нее появляется вектор. Центробежное движение юности сменяется центростремительным, а разбрасывание камней, оставленных предыдущим поколением, сменяется собиранием собственных и строительством своего дома. Когда дом более или менее завершен и в нем есть кому обитать, начинается зрелость.
|
|
Представленная информация была полезной? ДА 59.33% НЕТ 40.67% Проголосовало: 1168 |
| Ю |
Законы гравитации, которые формируют схему, предложенную тобой, в моем случае не имеют столь же притягательной власти. Я — человек Воздуха, строю не из камней. Мой образ дома — воздушный замок (по-французски — шато дИспань, опять-таки замок, но — испанский). И опять-таки не случайно за порогом юности меня подстерегал эфир — подрывной, имею я в виду. В этих воздусех я преуспел настолько, что только чудом спас свою литературу и жизнь от полного в них благорастворения.
