Закупы есть действительно зависимое от князя население. Если угодно, это зависимый смерд, но смерд, изменивший свою социальную сущность. При недостатке и трудности получения кредита в те времена более бедные смерды должны были наниматься на работу — в терминологии той эпохи шли в закупы. Закупы были ролейные (от др.-рус. рало), т.е. земледельческие, и дворовые — жили в качестве прислуги на дворе землевладельца. Закупы были лично свободны, у них было свое имущество (отарица — Русская Правда), но их право и дееспособность были ограничены. В более крупных тяжбах от их имени выступал хозяин. Он же имел право телесного наказания закупа, за дело, как говорит Русская Правда. Свидетелем на суде закуп мог быть только в случае отсутствия иных свидетелей, да и то только в случае мале таже. В случае его побега от господина он становился овьль, т.е. полным холопом. Закуп несет полную имущественную ответственность за нерадивое исполнение своих обязанностей. Но в то же время если господин продаст в рабство закупа, то тот автоматически становится свободным. Наконец, закуп может обратиться к суду князя, чтобы защитить себя от произвола хозяина. Очевидно, что подобное положение закупа говорит о его переходном состоянии от свободного статуса к зависимому. Юридически он остается свободным, но экономически он бесправен.
|
|
|
В литературе существует два мнения о юридической природе закупничества. Первое — закуп отрабатывает свой долг личным трудом, работает в буквальном смысле за купу (за то, что взял). Второе — он наймит, человек, нанявшийся в услужение. Обе эти точки зрения имеют ряд весомых аргументов. Но неясность тем не менее сохраняется во многом благодаря тому, что нам не известен механизм прекращения договора закупничества. А то, что природа этих отношений договорная, совершенно очевидно. Некоторый намек есть в ст. 122 РП Кар. сп., содержание которой позволяет сделать вывод, что договор этот был срочным — один год. По истечении этого срока закуп должен был воротить милость (отдать долг), но вот что происходит тогда, когда закуп не в состоянии этого сделать, — не понятно. Опять-таки можно догадываться, что договор продлевался, становился бессрочным и позже перерос в долговую кабалу. Неясность эта обусловлена тем, что по Русской Правде неисправного должника можно было на законных основаниях продать с торга в рабство. Таким образом, хозяин закупа волен был выбирать, что ему экономически более выгодно.
Изгои.
Следующий разряд населения, населения однозначно юридически свободного, — изгои. Исследователи давно обратили внимание на то, что за убийство изгоя платится та же вира, что и за убийство свободного (ст. 1 РП Акад. сп.). Очевидно, не платилось только головничество, поскольку платить его было некому. Объяснялось это тем, что изгой — не просто человек без роду и племени, а человек, по жизненным обстоятельствам порвавший со своим прежним социальным окружением. Обстоятельства эти перечислены в известном церковном уставе князя Всеволода Мстиславовича (XII в.): попов сын грамоте не умеет, холоп из холопства выкупится, князь осиротеет, купец одолжает. Устав совершенно четко помещает их под опеку церкви.
|
|
|
Делается это потому, что изгои есть разряд совершенно вольных, так называемых гулящих, людей Древней Руси. Их абсолютная свобода сродни понятию utlxngr древних скандинавов. У германских народов наблюдаем схожий социальный институт. Это слой людей, вышедших из-под союза родовой защиты, у них нет покровителя в лице сородичей, они предоставлены сами себе, что в условиях той эпохи было не так уж и безопасно: за изгоя никто не будет мстить, не вложится в виру или урок (т.е. не поможет в уплате судебных штрафов) и т.д. Во многом наш изгой соответствует понятию Vogelfrei тех же древних германцев — он стоит вне закона. Но очевидно, что даже по условиям той эпохи изгойство есть пережиток, когда достояние глубокой исторической старины, — писал видный русский историк права П.Н. Мрочек-Дроздовский, — соединялось с полным бесправием, и патриархальная анафема едва ли была не безвозвратна, как безвозвратна и сама смерть. Разлагается родовой быт, возникают союзы земские, дружинные, чуждые исключительности патриархальных времен — изменяется к лучшему и положение изгоев. Прежнее обельное бесправие исчезает, возврат к миру становится возможным — появляется и растет вольное изгойство: это вольная гульба, пока не надоест, пока нужда не загонит гуляку в мiръ — в общину или хоть в кабалу за хлеб и придаток [Мрочек-Дроздовский. 1910. С. 97]. Последнее предположение, впрочем, есть преувеличение, зачем же тогда выкупаться на волю?
Последнее, что необходимо пояснить в отношении такого источника изгойства, как князь осиротеет, так это то, что под этими словами законодателя следует понимать банальные случаи изгнания князя с его стола-княжения. Такому изгнаннику, если его другая волость не пригласит княжить к себе, буквально оставалось только побираться на паперти либо сидеть где-нибудь в кустах у дороги с кистенем.
